У Львови повязали неформалив

http://rock.lviv.ua/article/26073/

Ой ручнік, ручніок кольорова доріжка…

олололишки!!!

ахахах))))

повернувся рамбабар
а від нього перегар

зустріне гопник, скінхед, і ще якийсь неформал…))

та то вже старе

чому?

http://rock.lviv.ua/article/26201/#com599017

http://rock.lviv.ua/article/26201/#com599017
ю мін зис.

"…ми думали перше штрафувати тих хто з вусами…а потім тих хто в шапці…але під ці категорії жінки не попадають!!!того ми і придумали цю фішку з мобільними за кермом" (с)
згадалося

Остановимся на теме — грех Мирьям.
Читаем: «И говорила Мирьям и Аарон
(так и написано “говорила” вместо “говорили” — потому что злословила Мирьям, а Аарон слушал, что тоже является грехом) про Моше — о его жене-кушитке (от слова куши, темный, смуглый), которую взял себе в жены, потому что женился он на кушитке… А этот человек, Моше, был скромнейшим из всех людей земли… И возгорелся на них гнев Всевышнего… И вот, Мирьям покрыта чем-то вроде снега… И начал Моше молиться: Б-же, прошу, излечи ее!»

Перед нами тема оговора, злословия, сплетни, того, что на иврите зовется «плохим языком» — лашон ара. Плохой язык (злой, он же поганый) абсолютно запрещен. Во многих местах Торы мы встречаем это запрещение.

Жену Моше звали Ципора. Она была дочерью Йитро, бывшего мидьянского священника, человека уважаемого и праведного. Йитро когда-то приютил Моше, бежавшего из Египта. Теперь, увидав, с какими чудесами евреи вышли из «дома рабства», он принял на себя веру во Всевышнего. Ципора тоже была праведницей. Но так получилось, что Моше, занятый руководством народа, отдалился от жены, на что та нечаянно пожаловалась его сестре. И тогда Мирьям сочла возможным бросить несколько злых слов в адрес Моше.

Нельзя обижать человека словом, даже если оно обращено не к нему, а к кому-то другому. Мол, смотри, что делает такой-то. Если в результате такого разговора падает статус обсуждаемого человека в глазах того, к кому эти слова обращены, то перед нами — лашон ара в чистом виде. Правило простое: если вы хотите сказать о данном лице нечто такое, что ему бы самому явно не понравилось, когда б он эти слова услышал, — то не произносите ничего!

Из истории с Мирьям мы учим несколько добавочных правил: нельзя говорить «плохие слова» даже о близких нам людях, даже о тех, кто в силу скромности не возражал бы против них; нельзя говорить их даже про того, кто многим нам обязан (в свое время Мирьям спасла жизнь Моше); нельзя говорить их даже ближайшим родственникам и друзьям, тем, кто их никому не передаст (брату, жене и т.д.); нельзя говорить их о праведниках и больших людях: мол, будь он ниже в своей праведности, я бы смолчал, но для своего уровня он ведет себя недостойно.

Если мы хотим кого-то научить уму-разуму, то скажем ему об этом наедине, не срамя перед людьми. А если он не хочет нас слушать? Тогда, если мы уверены в своей правоте, т.е. знаем, что он на самом деле совершает предосудительные поступки, на которые мы бы сами никогда не пошли, — тогда действительно, делать нечего, пора обращаться в раввинский суд. Но не злословить! Но не порочить!

Мирьям причинила своему брату Моше боль. И была наказана страшной болезнью. Что сделал Моше? Стал молиться за Мирьям.

Важное правило: если тот, кто хотел нам зла, понес наказание, мы должны помочь ему. «Б-же, прошу, излечи ее!»

«Не будь подобен Кораху и его сообщникам…»


Человек из колена Леви, Корах, именем которого названа глава, был двоюродным братом Моше и Аарона. Он печально прославился тем, что возглавил бунт с целью удалить Моше с поста предводителя еврейского народа и верховного судьи и лишить Аарона звания первосвященника.

Чем же мотивировал Корах свое выступление?

«И отделился Корах, сын Ицхака, сына Кехата, сына Леви, и Датан и Авирам, сыны Элиава, и Он, сын Пелета из колена Реувена. И предстали перед Моше и с ними двести пятьдесят мужей из сынов Израилевых, предводители общины, призываемые на собрания, люди именитые. И собрались против Моше и Аарона, и сказали им: полно вам! ведь вся община, все святы, и среди них Г-сподь! Отчего же возноситесь вы над собранием Г-сподним?»

Понятней станет нам Корах, когда мы прочтем то, что рассказывается о нем в Мидраше. Вот как, например, доказывал Корах нелогичность Моисеева Учения. «Дом, полный книг, – спросил Корах Моше, – должен ли иметь мезузу на двери?» «Подумать только! – рассмеялся Корах, услышав ответ. – Вся Тора с ее 275 главами не может освободить дом от необходимости в мезузе, содержащей только две главы?! – и резюмировал: – Никто не заповедовал тебе этих законов, ты сам их выдумал».

А вот, например, какую притчу рассказал Корах, выступая на организованном им многолюдном собрании:

«Жила у меня по соседству одна вдова, а с нею – две девочки – сиротки. И было у нее одно-единственное поле. Стала она вспахивать его, – пришел Моше и заявил: «Нельзя пахать с волом и ослом в одной упряжке». Начала она сеять, – сказал он ей: «Не засевай поле разнородными растениями». Стала она жать и вязать снопы, – говорит он: «Оставь упавшие колоски, забытый сноп и несжатый конец поля для бедных». Пришла она молотить, – говорит он ей: «Отдели для жертвы первую десятину и вторую десятину». Покорилась она своей участи и отделила, как он сказал. Взяла она и продала свое поле и купила двух овечек, чтобы прикрываться их шерстью и питаться их приплодом. Но как только принесли они приплод, – пришел Аарон и сказал: «Отдай мне первенцев». Покорилась она своей участи и отдала ему ягнят. Пришло время стрижки. Она постригла овец, но тут пришел Аарон и заявил: «Первую стрижку отдай мне». Сказала она: «Нет у меня сил устоять перед этим человеком! Лучше я зарежу овец, и мы их съедим». Но, когда она зарезала овец, он сказал ей: «Отдай мне овечью ногу и некоторые другие части». «И зарезав овец, я не спаслась от него! – воскликнула вдова. – Так пусть же они будут посвящены Б-гу!» «Тогда все мое, – сказал Аарон, – потому что так сказал Вс-вышний: «Все посвященное Б-гу в Израиле да будет твоим». Взял он и ушел и оставил ее, плачущую, с двумя сиротками».

Кораха как будто очень волнует «социальная несправедливость». Из сострадания вроде бы к несчастной вдове он выступает против жизненного уклада, сложившегося на основании религиозного законодательства. Но цель Кораха – не помощь бедной вдове, цель его – власть. История не раз доказывала, что, когда людям, подобным Кораху, удавалось осуществить свои честолюбивые планы, они быстро забывали о бедной вдове и именно ей приходилось впоследствии страдать из-за них более всего.

Самое интересное, однако, то, что и с социальной точки зрения пример Кораха – не более чем софизм, псевдологический трюк, из-за которого ложный аргумент кажется истинным. Закон о том, чтобы упавшие колосья оставались для бедняка, – одно из самых замечательных социальных достижений древности, и он был известен и практиковался только у евреев.

Кораховская вдова удивительно напоминает персонажей, обычно используемых и в современной антирелигиозной пропаганде. Не так ли? Но последователи Кораха могут только позавидовать успехам своего предшественника. Ведь в течение одной ночи ему удалось склонить на свою сторону весь народ. И не только простонародье, но, как явствует из процитированного выше стиха, именитые еврейские предводители пошли за Корахом, бросив вызов Моше и Аарону: «Отчего возноситесь вы над собранием Г-сподним?»

Как же реагировал на это выступление Моше-рабейну? Великому мудрецу было ясно, что демократические лозунги Кораха являются не более чем оболочкой, которой он пытается прикрыть свои честолюбивые цели. И об этом Моше заявил Кораху открыто:

«Вы доискиваетесь священства. Поэтому ты и все сообщники твои собрались против Г-спода».

Ответа не последовало. Корах прекрасно понимал, что в открытом споре ему не устоять.

Увидев, что Корах и его сообщники упорствуют в своем стремлении добиться звания священнослужителей, Моше предложил им назавтра совершить вместе с Аароном одно из главных храмовых богослужений – воскурение ароматов, «и тогда, – сказал Моше, – известит Г-сподь, кто свят». Назавтра все совершившие воскурение, кроме Аарона, были поражены сверхъестественной карой.

Но сыновья Кораха, раскаявшиеся в последнюю минуту, избежали участи своего отца и его сообщников. Впоследствии от них произошли известные храмовые певчий, сопровождавшие своим пением богослужение, совершаемое потомками Аарона. Тексты некоторых из их песен вошли в книгу Псалмов. Они начинаются словами: «Песнь сыновей Кораха».

От детей Кораха произошли также многие еврейские пророки, самоотверженно проповедовавшие учение Моше, против которого дерзко восстал их пращур.

В истории еврейского народа нередки были случаи, когда человек или группа людей, отвергнув законы Торы, заявляли, что отныне им дано играть роль первосвященника в народе и управлять его духовной и общественной жизнью. Бывало, что им удавалось склонить на свою сторону значительную часть народа. Но неизбежно наставало предсказанное Моше утро: народ прозревал – и эти люди с их идеями неотвратимо исчезали с арены истории.

Отрицая Б-жественность Моисеева Учения, Корах выдвигал некоторые полемические аргументы. Например, когда он утверждал, что дом, полный святых книг, не нуждается в мезузе, как этого требует закон Торы, можно было заметить, что в рассуждениях Кораха есть определенная логика. Ведь основную функцию мезузы – освящение еврейского дома и охранение его от всего недоброго – в значительной мере выполняют и находящиеся в нем священные книги. Во все времена в любом еврейском доме на видном месте стояли томики Пятикнижия, молитвенники, книга Псалмов. И даже если обитатели дома не очень глубоко были знакомы с содержанием этих книг, лишь изредка раскрывали их, уже одно присутствие этих книг в доме создавало в нем атмосферу особой одухотворенности. И каждому, кто входил в этот дом, становилось ясно, что здесь живет представитель древнего народа, получившего Книгу Книг у Синайской горы, сыны которого умеют три раза в день обращаться к Творцу в задушевной молитве и в минуту горя или радости взывать к Создателю, произнося проникновенные слова песен царя Давида.

И все же Тора предписывает прикреплять к двери свернутый в трубочку пергамент с двумя главами из Пятикнижия. Чтобы вошедшего в дом уже у порога встречали эти главы. И чтобы главы эти провожали человека, покидающего тепло и одухотворенность еврейского дома. Чтобы, уходя в мир, полный опасностей, препятствий и соблазнов, он уносил в памяти своей небольшой кусочек пергамента, начальные слова которого являются символом еврейской веры: «Слушай, Израиль… Б-г наш… един» – и который заканчивается предсказанием полного Освобождения в будущем: «Дабы длились дни ваши и дни детей ваших на земле, которую Г-сподь поклялся дать отцам вашим, все дни, что небо будет над землею».

Бывает, что Вс-вышний наказывает человека богатством. Два знаменитых богача были на свете, и оба из-за своего богатства потеряли и сей мир и мир грядущий. Один из них – еврей, из знатного рода, знаток Торы – Корах. А другой – нееврей Гаман.

Бывает – идешь по улице, проходит знакомый и не здоровается. Обычно после этого мы спим спокойно и не принимаем этот эпизод слишком близко к сердцу.

А вот как-то прошел по улице Гаман. Все поклонились, попадали ниц перед ним. Лишь Мордехай не поклонился. Этого Гаман стерпеть не смог. Он созвал друзей и свою жену Зереш. Начал рассказывать им о своем великом богатстве, о том, как хорошо устроены его дети, как царь вознес его над всеми министрами и даже царица Эстер пригласила на пир кроме царя только лишь его, Амана. «Но все это теряет для меня смысл, когда я вижу Мордехая, а он стоит себе и не кланяется». Тогда предложили ему жена и друзья сделать виселицу в пятьдесят локтей высоты и на следующее же утро пойти к царю с просьбой повесить на этой виселице Мордехая. Всю ночь не спал Гаман, трудился, сооружал виселицу для ненавистного иудея, а кончилось тем, что повешен на ней был сам Гаман.

Сказано в книге «Кохелет» (5, 12): «(Бывает, что) богатство сохраняется для обладателя во вред ему». И сказал по этому поводу р. Йегошуа в Мидраше, что речь здесь идет о Корахе.

Как разбогател Корах? Он однажды нашел клад, да и голова у него была смекалистая. Был он знатен, двоюродный брат самого Моше – их отцы были братьями. Ему только и снилось, что вот-вот дадут ему какой-нибудь высокий чин. Но вот беда-то. Никакого чина ему не дали. Даже над родом Кехат, к которому принадлежали и Моше и Корах, главой был назначен другой, младший их кузен Элицафан, сын Узиэля.

Моше ничего не делал по своему усмотрению, но только по велению свыше. Корах же рассуждал иначе. Он считал, что Тора действительно была дана от Б-га, но назначения вершит Моше самолично.

Кораху удалось сколотить многочисленную группу таких же «обделенных», как он. В нее вошли представители колена Реувена, которые ничем не были выделены среди других колен Израилевых, несмотря на то, что их предок Реувен был первенцем патриарха Яакова. Среди обиженных реувенитов были и знаменитые скандалисты и клеветники Датан и Авирам. В партию Кораха вошли также первородные сыновья из других израильских колен, которых оскорбило то, что после греха золотого тельца у них было отнято право службы в Храме и отдано потомкам Аарона.

Несмотря на то, что ни перед кем из бунтовщиков Моше не мог испытывать ни малейшей вины, он все же пытался вызвать для беседы зачинщиков: Кораха, Датана и Авирама, но они отказались. Моше тщетно пытался по-хорошему успокоить и левитов, примкнувших к Кораху.

Почему он шел на все это, хотя был уверен в своей правоте? Потому что надо всеми средствами стараться избегать раздоров.

Мидраш говорит, что следует учиться у Моше и всегда стараться избежать споров. Рав говорит в талмудическом трактате «Сангед-рин», что тот, кто раздувает споры, тот нарушает заповедь Торы: «Не будь подобен Кораху и его сообщникам» («Бамидбар» 17,5).

РАМБАМ писал в своем письме сыну: «Не оскверняйте ваши души раздорами, от которых мы теряем духовно и физически. Я видел, как разрушались семьи, великие люди были унижены, распались объединения, благочестивые испортились… в результате спо-ров и раздоров».

Тем, что Моше пошел к Кораху, Датану и Авираму, он достиг многого. Дети Кораха сидят у отца и вдруг видят, что входит великий наставник Моше. Что делать? Встать перед вошедшим учителем? Обидим отца. Не встать? Нарушим заповедь Вс-вышнего. Решили встать. Это было началом их покаяния и в итоге спасло их от участи отца («Ялкут Шимони»).

Согласно Мидрашу в бунте Кораха важную роль сыграли женщины.

«Умная женщина строит свой дом, а глупая – своими руками его разрушает» («Притчи» 14, 1). «Умная женщина строит свой дом» – это жена Она, сына Пелета (из колена Реувена), «а глупая своими руками разрушает его» – это жена Кораха.

Когда проходила церемония освящения левитов, все мужчины рода должны были по велению Б-га сбрить все волосы на теле. Когда Корах пришел домой остриженный, без бороды, жена говорит ему: «Смотри, что делает с вами Моше… велел даже снять волосы». «Но ведь Моше тоже остригся и побрился», – отвечает Корах. – «Это только для того, чтобы остричь вас». Из-за подстрекательства жены и погиб Корах.

«Умная жена строит свой дом» – это жена Она, сына Пелета. Она спасла его. Узнав, что муж собирается присоединиться к бунту Кораха, она стала его отговаривать: «Зачем тебе встревать в споры? Будет ли главным Моше или Корах, – тебе главным не быть». «Но мы договорились и поклялись бороться сообща», – говорит Он. Жена посоветовала ему пока суд да дело прилечь отдохнуть и напоила его вином. А сама помыла голову и села у дверей с распущенными волосами. Пришли люди Кораха поднимать сообщников на восстание. Постучали в дверь Она. Но тот безмятежно спал и не открыл им. Они приоткрыли дверь, но, увидев женщину с непокрытой головой, поспешили уйти. Так вышло, что Корах провалился сквозь землю, а один из главных его соратников Он, сын Пелета, остался жить.

Талмудические мудрецы говорят, что все человечество должно было произойти от одного прародителя, Адама, для предупреждения расовой и национальной вражды между народами. «Чтобы один человек не говорил другому: мой предок выше твоего» (Мишна «Сангедрин» 4, 5). И даже определяя принадлежность к еврейскому народу, иудаизм не ограничивается кровным родством: представитель любой расы и нации, пройдя традиционную процедуру гиюра, становится полноправным представителем еврейского народа со всеми вытекающими из этого обязанностями и привилегиями.

И тем не менее в еврейском народе испокон веков существуют два сословия: «левиты» и «коэны», резко выделяемые на фоне всех остальных «исраэлитов». Особенно выделяются коэны. «Коэн» означает в переводе «священнослужитель». Уже почти 2 тысячи лет Иерусалимский Храм лежит в развалинах и служба в нем не совершается. Однако коэнам поныне оказываются почести и даются некоторые привилегии. Например, первым к чтению Торы вызывают непременно коэна, даже если в синагоге или миньяне в это время находятся люди, более ученые и достойные. За что же ему такая честь? За то лишь, что его пращуром по мужской линии был первосвященник Аарон. И никакие заслуги, никакие ритуалы не могут перевести человека в священническое сословие, если только ему «не удалось» родиться в семье коэна. Каждый может, правда, при определенном стечении обстоятельств видеть в этом сословии своих внуков – если дочь его выйдет замуж за коэна. Но это удовлетворит далеко не всякую амбицию.

Поэтому очень нетрудно представить себе реакцию многих уважающих себя израильтян в то далекое время, когда священничество Ааронова рода только было утверждено; и легко понять, почему весь народ Израиля был на стороне Кораха, Ааронова кузена, когда он дерзко бросил в лицо Моше и Аарону: «Вся община, все святы… отчего же возноситесь вы над собранием Б-жьим?»

Первоначально у евреев не было особого священнического рода. Богослужения в израильском стане совершались первородными сыновьями независимо от их сословия. Но сотворение идола золотого тельца даже после того, как Моше удалось вымолить у Б-га прощение, оставило неизгладимый след – в частности, лишило 11 колен Израилевых права участия в храмовом богослужении. Это право сохранилось лишь за коленом Леви (к которому принадлежали также братья Аарон и Моше), причем основные виды храмовой службы были закреплены за Аароном и его потомками, которые отныне стали зваться коэнами.

Моше не столько стремится логически обосновать отделение ааронидов в качестве священнического рода, сколько доказать, что отделение это было совершено по велению Вс-вышнего: «Дабы знали вы, что Б-г послал меня вершить все это, а не от моего это желания» («Числа» 16, 28).

Началось сверхъестественной карой бунтовщиков, а закончилось тем, что посох, на котором было начертано имя Аарона, оставленный в Храме вместе с 11 другими посохами, неожиданно расцвел и покрылся плодами миндаля.

Затем, чтобы навеки утвердить особое назначение Ааронова рода, евреям были даны заповеди о «матнот кехуна», т. е. о дарах священничеству. Всего таких даров 24.